«Шломо аукано итаяк? Айно табто.» (Как твои дела? У меня всё хорошо) - группа учеников старательно повторяет древние арамейские слова, так похожие на иврит и арабский, на которых здесь говорят почти все.
Эти дети, ученики начальной школы в галилейской деревне Джиш, смогли бы поддержать элементарную беседу с современниками Иисуса, если бы у них была такая возможность.
арамейский язык сохранился преимущественно как язык богослужения сирийских христиан
Они - одни из немногих носителей арамейского языка в мире. Две тысячи лет назад арамейский, который когда-то потеснил популярный аккадский язык и клинописное письмо, был своего рода lingua franca Ближнего Востока - на нём говорили, писали, торговались и читали проповеди в древней Иудее, Междуречье и Персии.
Сегодня, по некоторым оценкам, в мире осталось не более 200 тысяч носителей языка, которые используют его в каждодневной жизни. Небольшие общины сосредоточены в Сирии, иракском и иранском Курдистане, однако из-за ассимиляции, а также оттока молодёжи на Запад, арамейский язык, язык Иисуса, стремительно теряет свою значимость и распространение.
Шади Халуль, глава ассоциации «Арам Нахараим», его брат - преподаватель арамейского языка, а также несколько маронитских священников из Джиша считают, что язык - это центральная составляющая богатейшего культурного и религиозного наследия христиан-маронитов.
В результате многочисленных встреч и переговоров с главами шведской арамейской общины и израильским министерством образования Халуль добился того, что 110 детей в деревне Джиш, где, как уверяют жители, в своё время жил и проповедовал Иисус, изучают арамейский язык в рамках школьной программы.
Швеция Учебные материалы по изучению языка поступают из Швеции, где проживает одна из самых больших и влиятельных маронитских общин. Там существуют не только специальные школы, но и телеканал «Суройосат», который ведёт вещание на арамейском языке.
Надо ли добавлять, что этот канал пользуется повышенной популярностью среди тех, кто повторяет певучие арамейские слова на занятиях в местной школе. В качестве поощрения ученики выезжают на съезды носителей арамейского языка в Швецию, где они могут познакомиться с жизнью своих собратьев из других общин, а также попрактиковаться в произношении недавно выученных фраз.
Похожий проект по возрождению арамейского языка идёт также в палестинской деревне Бейт-Джала в предместьях Вифлеема, где в школе Мар-Афрам арамейский язык изучают 50-70 учеников ежегодно.
Собрать вместе учеников из Джиша и Бейт-Джалы можно разве что в Швеции по причине сложных и запутанных отношений между Израилем и Палестинской автономией.
Но даже если бы путь от одной деревни к другой не был осложнён политикой, ревнителям арамейского языка в обеих общинах ясно, что это всего лишь капля в море.
Шади Халуль подаёт личный пример и разговаривает со своим двухлетним сыном на арамейском языке, однако и он отдаёт себе отчёт в том, что языковое общение у ребёнка будет весьма ограничено. Большинство христиан-маронитов в Ливане и в других странах Ближнего Востока с трудом понимают литургию на арамейском языке и считают его «священным», то есть мало подходящим для каждодневной жизни.
Повторить судьбу иврита
Правда, перед глазами у сторонников возрождения арамейского языка есть пример Элиэзера Бен-Йегуды, отца современного иврита. В конце XIX века лишь немногие тысячи евреев в Иерусалиме, Цфате и Хевроне общались между собой на иврите, остальные считали же его мёртвым языком, на котором повторяют молитвы, не понимая их значения.
жители Джиша учат детей арамейскому языку, но сомневаются в том, что они его не забудут.
Своего первенца Бен-Йегуда (настоящая фамилия которого была Перельман) с рождения учил говорить на иврите, а не на идише, русском или английском.
Но специалисты по арамейскому языку сомневаются, что современным бен-йегудам удастся добиться похожего успеха.
«Это прекрасная попытка, однако трудно представить, что ревнителям арамейского удастся воплотить свою мечту в жизнь. Скорее всего, этот язык всё-таки не станет „живым" - на нём будут писать, на нём будут разговаривать пожилые люди, но этого недостаточно», - говорит профессор Йона Цабар из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.
Цабар, выходец из иракского Курдистана, говорит на арамейском языке с рождения и преподаёт арамейский и иврит в университете. Он с грустью отмечает, что на его родине арамейский язык прекратил своё существование.
«Христиане уехали в Европу и Северную Америку, евреи, которые говорили на арамейском, - оказались в Израиле. В иракском Курдистане остались считанные арамеоязычные общины, и, несмотря на то, что лидеры этой области, которая живёт на правах автономной единицы, хотели бы их поддержать, эмиграция и ассимиляция делают своё дело», - говорит Цабар.
Идентичность арамейцев В Джише также знакомы с печальной статистикой и с многочисленными трудностями, которые сопровождают непростую задачу по возрождению языка.
Тут прекрасно отдают себе отчёт в том, что сизифов труд по возрождению иврита увенчался успехом во многом благодаря созданию еврейского государства, которое стимулировало ивритскую культуру и изучение языка, который должен был стать скрепляющим клеем для многочисленных и многоязычных еврейских общин.
Главы ассоциации «Арам Нахараим» также имеют далеко идущие цели. Они считают себя отдельным народом, который имеет право не только на свой язык, но и на признание со стороны других народов и государств.
В Джише говорят об арабизации арамейского Ближнего Востока, процессе, который начался в VII веке и положил конец господству арамейского языка в этом регионе, как о длительном, но всё же временном периоде, которому необходимо положить конец.
Шади Халуль, чья семья, также как и праотец Авраам, обитала в Месопотамии, но с XVI века обосновалась в Галилее, арабом себя не считает и требует права для себя и своих соотечественников быть записанными в израильском удостоверении личности в качестве арамейцев.
Он рассказывает, что уже вёл переговоры на эту тему с представителями различных израильских партий и встретил понимание, которое, правда, пока не привело ни к каким конкретным результатам.
Взаимоотношения с Израилем
В отличие от арабов-мусульман, а также от многих христиан, Халуль служил в израильской армии, считает себя гражданином Израиля, а евреев - естественными союзниками арамейцев.
В его архиве хранятся отрывки уникальной хроники, запечатлевшей сотрудничество между двумя народами в сороковые годы, ещё до основания государства Израиль, когда ливанские христиане-марониты (они же арамейцы, по словам Халуля) прятали евреев в своих горных деревнях и помогали им добраться до подмандатной Палестины.
Правда, после основания государства Израиль маронитам досталось от новых властей не меньше, чем остальным. Бирим, родная деревня Халуля и его семьи, была разрушена, и, несмотря на решение нескольких израильских правительств предоставить коренному населению право вернуться в свои дома, продолжает пустовать и по сей день.
Единственное здание, которое осталось стоять на своём месте, - это маронитская церковь, где до сих пор регулярно проходят службы. Многие обитатели Бирима переселились в соседнюю деревню Джиш и теперь проезжают мимо пепелища по дороге на работу или учёбу.
Однако даже этот трагический инцидент не отразился на настрое христиан-маронитов, которые мечтают о возрождении языка и народа. У многих их соседей - арабов-мусульман, а также христиан, - эти мечты вызывают беспокойство.
Некоторые даже считают, что возрождение арамейского угрожает арабскому языку и самосознанию, однако в «Арам Нахараим» говорят, что всего лишь борются за сохранение языка и культуры своих предков.
На фоне бушующей «арабской весны» и прихода к власти радикального ислама идея о возрождении арамейского народа и языка выглядит полной утопией. С другой стороны, и Элиэзера Бен-Йегуду, чьё имя начертано сегодня ивритскими буквами на тысячах дорожных указателей, словарей и книг, в своё время называли безумцем и мечтателем.
|
